Но, впрочем, кое-какие ее слова заставили меня задуматься. Мег права, Хьюго, может, и подписал договор о верности, но… насильно мил не будешь. Это же все равно, что привязывать человека на цепь. Неправильно.

Женское самолюбие во мне желало искренности не из-за бумажных обязательств, а по-настоящему, как пишут в книгах – по любви…

Вот только где любовь, а где Хьюго Мальбони?

– А вот и он! – воскликнула бабушка, смотря через окно на улицу. – Тебе пора, милая. И помни, что я сказала! Никаких кроликов!

* * *

Все дорогу до квартиры я пребывала в раздумьях. Хьюго пытался выстроить беседу, болтал о моем дне, не сильно ли меня “запрессовала” бабуля.

– О нет, – ответила я, вспоминая, что должна припомнить мужу подставу в офисе. – Сегодня я поняла, что она милейшая женщина. Кажется, мы подружимся.

В глазах Мальбони мелькнула тень священного испуга, но он тут же замаскировал ее сладчайшей улыбочкой, я же погрузилась обратно в свои мысли.

Давным-давно в какой-то из книг я прочитала, что мужчин надо держать в короткой узде, но при этом больше всего на свете они любят прожженных, не дающих стерв. И глядя сейчас на своего мужа, я понимала – книга права в одном точно. Секс – это один из движущих векторов, которому Мальбони подчиняется.

Ум, образование, душевная доброта – это для него вторично. Точнее, может быть, он когда-нибудь это разглядит и оценит во мне, но первичны низменные инстинкты…

Мой взгляд сам собой сполз в район его ширинки, и я нервно сглотнула, вспоминая утро после пробуждения в одном номере с этим человеком…

И это… самое… естество между ног!

Краска сама залила мое лицо, и я впервые порадовалась, что не помню ночь, когда Хьюго лишил меня… чести. Наверное, это хорошо…

И все же я была алая, словно омар.

– Тебе плохо? – заботливо поинтересовался муж. – У тебя странный цвет лица. Может, окно открыть?

Я закивала, а после, когда в окно подул прохладный воздух и мысли чуть охладились, вернулась к размышлениям. Когда-то я услышала от своей бывшей лучшей подруги (той самой, которая увела Генри), что мужчину соблазнить легче легкого. Нужно пройтись возле него после душа в полотенце и нечаянно обронить.

Идея неожиданно пришлась по вкусу. Во-первых, ронять я ничего не собиралась.

Во-вторых, можно было бы посмотреть на реакцию Хьюго, подразнить, а после сбежать в спальню и там закрыться. Не давать – короче.

В-третьих, полотенце – не кролики, а кроме той пижамы у меня домашней одежды почти и не было.

Не в трусах же и бюстгальтере перед мужем ходить?

В общем, решено!

Я собиралась дернуть кота за усы и так в течение месяца. Чтобы к свадьбе Хьюго уже изнемогал и желательно влюбился в меня без памяти.

Хьюго

Эмма вела себя странно.

Наблюдая за ней дома, я пришел к выводу, что она обижена на меня: судорожные вздохи и взгляды в мой адрес говорили не хуже слов. Несколько раз она дергано моргала и пыталась выдавить из себя улыбку, больше похожую на хищный оскал. Это пугало.

– Нам надо поговорить, – решительно заявил я, поймав очередной задумчиво-прищуренный взгляд. – О работе и вообще.

– Да, конечно, только… – Она замолчала, испуганно посмотрев по сторонам. Схватила зачем-то мой халат, лежавший на диване, потом облизнула губы и отложила его, сообщив: – Мне сначала нужно в душ.

– Перед разговором? Сейчас?

– Да. Это важно!

– Хорошо.

Я честно пытался уловить, как работает логика у этой девушки, но проследить цепочку мыслей не смог.

Может быть, она решила, что вода смоет обиду? Или что-то в этом духе? Черт его знает.

Махнув рукой, позвонил в ресторан и заказал ужин на двоих. Побольше мяса, три вида гарнира и бутылку вина. Сразу после набрал Мег. Бабуля долго не отвечала, и я уже решил, что это бойкот, но тут услышал ее в трубке:

– Да, милый?

– Что ты наговорила ей? – спросил с ходу. – Эмма странно себя ведет.

– Что именно не так? – озадачилась Мег.

– Поведение. Косится на меня, вздыхает тяжело, от разговоров увиливает. Она жаловалась на что-то?

– Кроме того, что ты отдал ее под руководство своей любовнице? – Мег сделала вид, что задумалась. – Кажется, нет, не жаловалась, дорогой.

– Откуда бы ей знать про любовницу? – нахмурился я.

– Она не так глупа, как ты надеешься, дружок. – Бабушка откашлялась и громко позвала дворецкого: – Ричард! У Фионочки несварение. Кажется, она снова съела что-то не то. Попроси Пола отнести ее в сад и подождать: может, я рано волнуюсь. Хьюго, ты еще здесь?

– Да.

– Мне пора поплавать, мой дорогой. Ни о чем не волнуйся, просто будь душкой.

– Душкой? – Я усмехнулся, нажимая на кнопку кофеварки и запуская программу.

– Эмма – такая же девушка, как тысячи других. И она знает это. Было бы прекрасно, если бы ты дал ей почувствовать, что для тебя она особенная. Это такая женская мечта, мой мальчик: стать для кого-то в мире неповторимой.

– Легко сказать.

– Сделать еще легче. Начни с того, чтобы поверить самому. А потом дело пойдет как по маслу. Все, пока. Рича-ард!..

Я отодвинул трубку и отключился сам, едва не оглохнув от этого крика. В тот же миг услышал, как открылась дверь в ванную комнату.

– Будешь кофе? – спросил у Эммы, поворачиваясь.

– Да, – ответила она, замирая, как кролик перед удавом.

Укутанная в большое полотенце от груди до колен, она смотрела на меня огромными глазищами, ожидая каких-то слов или действий. Ах да! Я же обещал разговор.

– Проходи, садись, – попросил, указывая на место рядом. – Знаешь, сегодня был тяжелый день…

Я задумался, как же подойти к теме бывших любовниц и извиниться за бабушкино появление.

– Ты устал, – неправильно поняла меня Эмма. Она подошла крадучись, остановилась совсем близко и прищурилась. Линзы, что ли, забыла надеть?

– Нет, дело не в усталости.

– Тогда… – Она оборвала себя на полуслове, схватилась за полы полотенца и снова прикусила губу. – Тогда…

– Ты не заболела? – Я потрогал ее лоб, она вздрогнула от прикосновения.

Выставив ладони вперед, я сделал несколько шагов назад.

– Спокойно, ты чего?

– Прости, я думала, ты уже… – Снова прикусила губу! Да она так сама себя съест. И в глазах слезы непонятно с чего.

– Да твою ж мать, Эмма! – Я бессильно опустил руки, боясь напугать ее еще сильнее. – Ты что, боишься меня?